Тухляк

 

 

Юрка всю свою сознательную и даже бессознательную жизнь мечтал стать милиционером. Наверное, это наследственное: отец его был участковым и успешно зарекомендовал себя в борьбе с кухонными боксерами, уличными шалопаями и несунами, девизом которых была поговорка, родившаяся, быть может, еще до рождения Юркиного отца: «Тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты – хозяин, а не гость». Мать Юркина тоже работала в силовых структурах – в райвоенкомате, где призывников набиралось едва полтора десятка в год, - перекладывала какие-то бумажки. Дядька – отцов брат – тоже нигде не работал, делом подтверждая поговорку, «пожарный спит – служба идет». И не только служба, оклад жалования тоже шел. Помаленьку, но регулярно, как назойливый осенний дождик – кап…кап…кап…

В общем, когда Юрка вернулся из армии в родной городок, геройски отслужив караульным в части, охранявшей склады списанных патронов, снарядов и прочих боеприпасов, перед ним не стоял вопрос кем быть. Погуляв пару недель с друзьями, он, написав заявление, уже через недолгое время получил новенькую форму, пистолет и удостоверение.

Милицейская служба в заштатном городке не тяготила. Главное - к сроку прийти на работу, помозолить глаза начальству, но недолго, а потом, забившись в кабинет, трепать о том, о сем с такими же, как он ментами.

Иногда, правда, приходилось съездить или сходить, если рядом, на вызов, разобраться с очередным скандалистом или зафиксировать факт кражи спиртного из магазина, но это было не в тягость, даже наоборот – развлечение. В маленьком городе все друг друга знали, и у каждого мента среди, скажем так, уголовного элемента были бывшие одноклассники, соседи или вообще - друзья. Ну, как друга арестовывать? Да и за что? Жену побил? Она знает, за что. С соседями поругался? Сегодня поругался, завтра помирится, а ты крайним останешься. В общем, нет возможности совершить подвиг и прославиться. А, может, и медаль получить, и внеочередное звание «сержант». А? Каково звучит: «сержант милиции»?!

Вот и страдал Юрка, и мучался оттого, что он-то готов задержать хоть Чикатило, хоть пять таких маньяков, но нет их в городишке, хоть тресни.

Юрка даже отцу, который, благополучно выйдя на пенсию, трудился сторожем в школе и имел неплохой приработок, изготавливая шапки из лисьих шкурок, отстреливая хищников на ближайшей свалке, куда голодные зверьки стаями сбегались на халявную кормежку, жаловался:

- Нет, батя, места подвигу в нашей трудной, но рутинной работе охранника правопорядка.

На что старый мудрый мент неизменно отвечал:

- Курочка, Юрец, она по зернышку клюет. Не спеши. А если надо урвать очко, то сам организуй обстановочку. Вон, ворья сколько поразвелось. Любого можно под статью подвести. Сталин не дурак был: «Был бы человек…»!

         И оборотистый школьный сторож поднимал над своей головой  грязный палец, обозначая им восклицательный знак.

Понял Юрка, что собственное счастье в виде блестящих лычек на погонах надо организовывать самому и начал думать, осторожно расспрашивая сослуживцев о способах задержки преступников, и о местах их обитания. Наконец, в голове у мента созрел план до восхищения гениальный и в то же время простой, как сапог: «Несуны!»

         Надо сказать, что в рыбацком городке руководство рыбаков нашло отличный способ заработать долю уважения рядовых сограждан, и избежать хищений добытой рыбы в «особо крупных размерах». Оно – начальство – просто позволило всем горожанам пользоваться малоценными рыбными запасами страны бесплатно. Выглядело это так. Под сдачу рыбы становился сейнер, камбалу, треску, но чаще – минтай рыбаки загружали в полуторатонные пластиковые ванны и переправляли на берег. Здесь ванночки подхватывал погрузчик и перевозил в накопители. Но одну ванну не трогали, и все желающие, кому не лень было переться в порт поздно ночью, могли спокойно выбрать себе пару-тройку камбалех на жареху или тресочку на популярные в городке рыбные котлеты.

         Вот за счет таких любителей свежей рыбки, которых все рыбаки называли «чайками», и надумал Юрка повысить свое милицейское звание. Статью-то о мелких хищениях никто не отменял!

         Многолетняя привычка любого несуна держаться подальше от проходной и упертого вахтера, играла Юрке на руку: нагруженный рыбой народ избегал проходной и змейкой тянулся к дыре в заборе. Кстати, так и ближе было до дороги, ведущей в город. Именно у дырки, оборудовав загодя засаду, и залег будущий сержант милиции, чтобы молниеносно схватить расхитителя, наносящего непоправимый урон экономике страны, и тем самым спасти её – страну – от разорения, а себя – от вечного прозябания в недостойном звании рядового милиционера.

         Молниеносно не получилось: сначала через дырку пролез бывший одноклассник Николаша, таща за собой солидный мешок с треской. Николаша был охотником и держал дома аж три лайки. А их ведь кормить надо! Потом проползла какая-то бабулька, держа под мышкой сверток, не заслуживающий ментовского внимания своей несолидностью. Третий несун тоже не годился – двоюродного брата жены начальника автобазы не задержал бы даже начальник отделения. С этим Юрка даже покурил, выбравшись из своей берлоги, потому как скучно стало и ноги затекли.

И вот, наконец, ОН! Юрка насторожился, как Николашины собачки, расстегнул кобуру, в которой, правда, никакого пистолета не было, выждал момент и выскочил прямо перед носом здоровенного мужика, держащего в руках увесистую вязаную сумку, набитую обезглавленной прямо на пирсе треской.

- Что несем? – Спросил Юрка тоном прокурора.

- Да вот, рыбкой разжился, - не соврал мужик, - давно свеженькой не ел. Сейчас жена пожарит.

- Не пожарит, - отрезал Юрка. Вы задержаны за расхищение государственной собственности!

         Давно, ох как давно мечтал Юрка произнести эти слова. Конечно, было бы лучше сказать их где-нибудь в сбербанке, держа в руках потертый «Макар» и смело глядя в лицо вооруженному обрезом бандиту в омоновской маске и с мешком американских денег за плечами, но – лиха беда - начало – пока сойдет и этот, с сумкой рыбы.

         - Ну и что дальше? – Ничуть не испугавшись грозного Юркиного вида, спросил мужик.

         - Пройдемте в отделение, - произнес Юрка еще одну заготовленную фразу.

         - Пройдемте, - согласился мужик, и направился по протоптанной тропинке к дороге.

         Шли молча. Мужик с объемистой сумкой сопел и берег дыхание, а Юрка в уме репетировал речь, которую он двинет дремлющим в дежурке ментам – сотоварищам. Получалось неплохо: скромно, с достоинством и без бахвальства, однако, с чувством маленького, совсем незаметного превосходства: вот, не штаны государственные, мол, протираю…   

         Минут через двадцать, окутанные морозным паром и неистребимым рыбным запахом, Юрец и преступник, преодолев последний снежный перемет, набитый ветром прямо у входа, ввалились в дежурку.

         - Кому спим? – С порога заорал Юрка. – Пока вы тут жопы греете, Я ворюгу поймал. Краденное – в сумке.

         «Ворюга», не обращая внимания на горластую будущую гордость Министерства Внутренних Дел, деловито кивнул дежурному лейтенанту и помощнику и сказал:

         - Ну ладно, мужики, вот ваша рыба, пошел я.

         - Какая «наша рыба», куда пошел? – Заорал Юрка и добавил понравившееся «Вы задержаны!»

         - Туда и пошел, то есть, домой. Я тут через улицу живу, – ответил мужик Юрке и уже, повернувшись к дежурному, добавил:

         - Смотрю, ваш паренек из порта рыбу тащит. Сам хлипенький, в чем душа, а нагрузил сумку – даже я взопрел. «Помоги, говорит, дядька, до отдела сумку допереть, а то лейтенант заругает, если долго. Так что ешьте на здоровье. Свеженькая. Воспользовавшись немой сценой, наглый мужик уже без рыбы выскользнул в дверь, аккуратно прикрыв её за собой.

         В отделении еще секунд тридцать стояла гробовая тишина. Сначала заржал лейтенант, за ним с кашлем и подвываниями грохнул помдеж, и только Юрка не понимая, что произошло, стоял посреди узкого коридорчика, переводя взгляд с развеселившихся ментов на сумку и обратно. Будущий Мегрэ и Пронин в одном лице искренне не понимал, почему вооруженные сослуживцы не задержали беглого преступника. Более того – не организовали за ним погоню или не объявили его, по меньшей мере, во всероссийский розыск.

         Отсмеявшись, старшие товарищи послали Юрку в магазин – не учить же задаром, а когда он вернулся, затаренный водкой, подробно объяснили ему, что задержал он мужика один. Свидетелей при этом не было, фотографии и другие улики, конечно, отсутствовали.

         - Так что, Юрец, дело твое бесперспективное, - говорил, морщась после очередной рюмки лейтенант, похлопывая молодого мента по плечу и закусывая свежей, пожаренной на кухне для обитателей изолятора, треской. Не бзди, научишься. А вообще, славой надо делиться. Был бы ты не один, мы бы этого мужичка повязали. Хотя, нет, не повязали бы. Я его знаю, он с вице-мэром в армии вместе служил. Так что полностью твоя затея бесперспективная, как говорят у нас – тухляк.

 

 

 

 

                                                                                                 Евгений Антонов.